Побывав однажды на заводе «Прогресс», увидев все его корпуса, бункер рядом с заводом и осознав, что даже в такой невообразимой провинции как Бирск в советское время возводили такие объекты, мне стало грустно и обидно. Обидно, что обладая такими производственными мощностями мы все просрали. Из страны, которая производила все сама, на которую Китай смотрел с круглыми от восхищения глазами, и тщательно перенимал у нас опыт, мы превратились в страну импорта. К сожалению Россия превратилась в жалкую тень от некогда великой страны. Именно такие мысли были у меня, когда я увидел «Прогресс». Находясь, под сильным впечатлением от увиденного, я решил написать небольшую книгу.
Изначально я задумывал историю из 3 книг, в первой должно было быть 10 глав. Но как выяснилось проект оказался слишком сложным и трудоемким, да и умений не хватало, поэтому дальше 3 глав дело не продвинулось. И вот сегодня, спустя почти 2 года, они снова попались мне на глаза, и я решил выложить эти 3 главы на ваш суд. Первая глава оказалось очень большой, поэтому ее пришлось разделить на две части.
- Глава № 1 «Прогресс» (часть первая)
- Глава № 1 «Прогресс» (часть вторая)
- Глава № 2 Информационный синдикат
- Глава № 3 Начало конца
- Скачать все главы в pdf формате
За 11 часов до событий на «Прогрессе». 12:00 по местному времени. Башкортостан, город Бирск.
Максим буквально весь светился от счастья. Да и неудивительно, он, единственный со всего курса, только что написал парсер… И теперь просто ну очень был горд собой и не смолкал ни на секунду, объясняя своей девушке, как здорово, что на компьютере оказалась Visual Studio, как замечательно, что он догадался использовать многопоточность и прочую, с точки зрения девушки, ерунду.
Катя слушала Максима, он буквально взахлеб рассказывал, как обошел капчу зловредного Яндекса, который блокировал автоматические запросы, и думала о странном поведении отца. Николай Петрович со вчерашнего вечера ходил рассеянный, весь на нервах. Мыл посуду и нечаянно вымыл, лежавший рядом ipad. Затопил баню, но забыл налить воды в котел, благо вовремя заметили. Конечно, Николай Петрович бывает рассеянным, но не до такой же степени… Он даже поцеловал Катю перед сном! Такого девушка не могла припомнить класса с шестого. Но вот что на самом деле беспокоило девушку, так это рассказ отца о том, что случилось с ее мамой на «Прогрессе» 22 июня 1991 года. Рассказ был настолько нереальным и фантастическим, что Катя даже заподозрила отца в душевном расстройстве. Со вчерашнего вечера этот разговор не давал девушке покоя, но поделится с Максимом она не решалась, очень уж не хотелось выставлять отца дураком, да и как она сама будет выглядеть, пересказывая такую странную историю.
– Ты представляешь, при формировании запроса поисковая машина просто динамически формирует урл, а урл это и есть сам текст запроса, с добавлением некоторых спецсимволов! Алгоритм формирования ссылки найдет даже ребенок! – Максим в пылу своего рассказа не заметил, что девушка совсем перестала его слушать – Ты представляешь!?
Катя сделала восхищённые глаза, и Максим продолжил рассказывать о своем парсере. Ребята неспешно прогуливались по скверу, расположенному в самом центре города, в двух шагах от городской площади.
Максим учился в академии, которая носила гордое название Бирская Социально Педагогическая академия, и как видно из названия находилась в городе Бирске. Учился он на втором курсе физико-математического факультета. Началась летняя сессия, а вместе с ней нервотрепка, бессонные ночи и радость от сданных экзаменов. У Максима недавно закончилась консультация, завтра должен состояться экзамен. Должен и обязательно состоится, вот только Максим на него не пойдет. Он только что получил автомат и все благодаря этому самому парсеру.
Катя, так же как и Максим, училась на втором курсе в той же академии, только на факультете иностранного языка. И, так же как и Максим, шла с консультации и тоже получила автомат. Так что до следующего экзамена у них было еще четыре дня – целая уйма времени. В отличие от Максима, Катя совсем не хотела думать об учебе, а хотела наслаждаться прекрасным летним днем. Сходить на речку или на озеро, ведь впереди целая жизнь, успеют еще погрызть гранит науки, а вот хорошая погода ждать не будет. Катя посмотрела на виднеющуюся вдали речку и зажмурилась в сладостном предвкушении.
Речка была далеко, километрах в пяти, но город находился на горе, поэтому река хорошо просматривалась. Полдень… Солнце припекало уже во всю, и Кате хотелось пить, а еще хотелось отдохнуть от рассказов своего возлюбленного о великой силе объектно-ориентированного программирования.
– Я даже прикрутил прогрессбар…
– Родной мой, я сейчас схожу куплю минералки – Катя перебила самозабвенно рассказывающего Максима – Ты пока найди свободную скамейку и займи нам место.
Максим растерянно кивнул и проводил Катю взглядом до выхода из сквера. Он так увлекся своим рассказом, что не замечал ничего и вот теперь, с удивлением обнаружил себя у памятника Ленину. Вроде только что вышли из академии… Парень огляделся. Сквер состоял из главной аллеи, в центре которой возвышался дедушка Ленин и нескольких второстепенных прогулочных дорожек. Скамейки были только на главной аллее, и, к сожалению, все были заняты.
Еще, на постаменте Ленина сидела компания четырнадцатилетних подростков. Максим невольно улыбнулся, у всех были волосы либо ярко-зеленого, либо ярко красного цвета. Одеты во все черное с розовым, у кого-то пирсинг на губе, у кого-то в носу. Рядом с ребятишками располагалась целая батарея пивных бутылок, многие из которых были уже пусты.
Максим силился понять то ли это эмо, но эмо не красят волосы в зеленый или красный цвет, то ли панки, хотя, причем тут розовый цвет. Максим вздохнул, он явно отстал от жизни и не понимал новые молодежные течения, хотя и старые тоже не понимал. Максим с сожалением посмотрел на ребят, в четырнадцать лет выпить столько пива в двенадцать часов дня, да еще и в общественном месте у памятника Ленина…
Парень, наконец, заметил скамейку, на которой сидели всего два старичка. Максим поспешил туда, пока его не опередил кто-нибудь другой. Старички, отложив газету о чем-то ожесточенно спорили. Максим присел рядом и невольно стал слушать.
– Николай Николаевич, вы же умный человек, а верите в теорию кого-то больного американца – покачал головой первый старик.
– Джон Колеман не больной – парировал Николай Николаевич – попробуйте почитать его книгу «Комитет 300».
– Пробовал – признался собеседник – галиматья на мой взгляд.
– Галиматья! Да вы хоть половину понимаете из того, что он написал?! Если раньше молодежь всегда активно протестовала против несправедливости существующей политической системы, заставляя власть принимать новые справедливые законы, то теперь вся их энергия направлена из политической сферы в сферу «лохматых причесок». Нынешний молодежный протест — пассивен и уже не имеет той былой силы, которая позволяла им активно изменять мир. Несмотря на то, что современная молодежь считает, что может иметь свободу выбора и самостоятельно мыслить, она никогда еще не была так управляема и направляема.
– Психология старого человека – улыбнулся первый старичок – в наше время молодёжь была умнее, сильнее и лучше.
– Не утрируйте – насупился Николай Николаевич.
Первый старичок ехидно улыбнулся и принялся издевательски декламировать отрывок из стихотворения Лермонтова:
Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!
– Разве не видно, что молодёжь тупеет! – воскликнул Николай Петрович – разве не понятно, что теперь для них морально нравственные качества стоят на последнем месте, а на первом деньги!
– Ну что ты хотел, у нас же теперь капитализм – пожал плечами первый старичок.
– Человеческая совесть как весы: на одной чаше капитал, на другой моральные и духовные ценности. Если для человека важнее капитал, то он может предать друга, поступиться своими принципами ради выгоды. А нам упорно навязывают идеологию денег и наживы. Вы слышали о «Гарвардском проекте»?
– Ну да, всего лишь брали интервью у советских граждан, оказавшихся в американской зоне оккупации в конце второй мировой, хотели луче понять менталитет нашей страны.
– Вот именно, хотели лучше узнать менталитет людей, чтобы потом сокрушить СССР. Тебя не смущает, что финансировали этот проект военные? И у них все получилось. А теперь мы с вами являемся свидетелями второй части этой вселенской трагедии – разрушения Российской Федерации. И она имеет свое называние – “Хьюстонский проект”. То, что ежегодно миллион наших сограждан гибнет от наркотиков, алкоголя и табака, что наших пенсионеров, учителей, врачей загнали в нищету, что разрушены практически все производящие отрасли и уничтожена наука, что гибнет культура и великое наследие – это работа преступных денег этого людоедского проекта! А ты слышал, что сказала Маргарет Тетчер, бывший премьер-министр Англии, на своем выступлении несколько лет назад? Нет? Так я тебе скажу, она заявила что “По оценкам мирового сообщества экономически целесообразно проживание на территории России 15 млн. человек”. Я говорю на полном серьезе. Переводчик даже думал, что ослышался и перевел 50 миллионов, но Тетчер его тут же поправила.
– Достаточно – поморщился первый старик – по-моему ты сгущаешь краски. Все время твердишь, что нынешнее поколение уже не то, а сам даже не даешь им шанса.
– Прямо сейчас готов исправить свою ошибку, и дать им шанс – вскакивая, воскликнул Николай Николаевич.
Старик уверенной походкой направился к подросткам у памятника. Подойдя, Николай Николаевич обратился к ребятам.
– Здравствуйте, не подскажите, кому посвящен этот памятник?
Подростки затихли и удивленно уставились на старика. Наконец один из ребят, это был парнишка с зелеными волосами и серьгой в ухе покрутил пальцем у виска и ответил:
– Ты че дядя, совсем ку-ку? Это же Ленин!
– Действительно Ленин – почесал затылок Николай Николаевич – А зачем ему поставили памятник? Что он совершил?
– Нет, ты что совсем… – пацан осмотрел Николая Николаевича и решил высказать, что он думает о старике помягче – глупый. Ленин, он же напал на фашистов и разгромил их!
– Дрон, ты пень с ушами – вмешался другой парнишка с красными волосами – это Сталин напал на немцев!
– А Ленин тогда что сделал? – удивился зеленоволосый.
– Ленин, это германский шпион – уверенно заявил красноволосый – это по телевизору говорили.
– Но фашисты, это же немцы – подала голос девчонка с черными волосами и черной губной помадой – получается, Ленин воевал против Сталина?
– Точно, только Ленин не был фашистом, Ленин боролся за счастья народа, а Сталин угнетал народ – уверенно заявил зеленоволосый и отхлебнул пива.
Николай Николаевич отошел от споривших подростков и, подойдя к своему оппоненту, победоносно посмотрел на него.
– То, что ребята не знают кто такой Ленин, не значит что существует «Хьюстонский проект», всегда были ленивые и глупы школьники – не сдавался старик.
– Как не доказывает! Как не доказывает!!! – всплеснул руками Николай Николаевич – по-моему, глупеть уже некуда!
Первый старик взглянул на часы и охнул.
– Николай Петрович, мы с вами заболтались, мне пора в РЭК палату.
– Что у тебя там за дела? – спросил Николай Николаевич.
– Ты не поверишь, больше года уже не могу оформить куплю-продажу, жуткая бюрократия – вздыхая, сказал первый старик, вставая со скамейки.
– А знаешь почему?
– Знаю, знаю – отмахнулся первый старик – мировой заговор, масонская ложа и кровавая гэбня.
– Почти. Знаешь, что по этому поводу писал Джон Колеман…
Максим еще долго смотрел вслед удаляющимся спорщикам и думал, что надо будет обязательно почитать книгу «Комитет 300». Странно где же Катя подумал парень, давно уже должна была вернуться.
– Ну что, не скучал тут без меня?
Максим вздрогнул и оглянулся. Катя зашла с другого входа, и поэтому Максим, наблюдавший за стариками, не заметил, как подошла его спутница. Девушка плюхнулась рядом с Максимом на скамейку и протянула минералку:
– Будешь?
– Нет, спасибо.
– До чего потешные ребятишки – Катя кивнула в сторону подростков у памятника – Спорят кто кого убил, Сталин Ленина или Ленин Сталина.
Максим криво усмехнулся и ели удержался от желания, напинать представителей молодежных течений и заставить прочитать учебник истории за 5 класс.
Мимо Кати с Максимом спешили по своим делам люди, пробегали смеющиеся школьники, деловитые учителя, угрюмые готы. Словом город жил своей суетливой жизнью.
– Сегодня такая чудная погода – блаженно щурясь от яркого полуденного солнца, сказала Катя – родной, посмотри, сколько людей живут, погружены в какие-то не стоящие внимания мелочи и не осознают насколько прекрасна и удивительна жизнь. Неужели сложно остановится на мгновенье, и проникнуться красотой природы, отстраниться от забот и вырваться из оков суеты и меркантильных дел. Сходить на природу, в лес…
Максим зачарованно слушал Катю, он уже не улавливал смысл слов, просто слушал знакомый, родной голос. Сознание парня, словно легкая утренняя дымка, без остатка растворилось в голосе любимой девушки, в ее длинных ресницах, карих глазах.
Парень обнял девушку за талию. Катя от неожиданности осеклась на полуслове, но буквально через мгновенье девушка улыбнулась теплой и ласковой улыбкой. Для Максима это была последняя капля, не отдавая себе отчета, он развернул девушку к себе, крепко обнял ее и поцеловал. В этот момент, Максиму было глубоко наплевать, что они находятся в людном парке, что на него смотрят люди, для Максима сейчас существовала только Катя.
– Прошу прощенья, что отрываю вас от столь важного занятия, и быть может, да простит меня Медведев, таким поведение подрываю демографическую ситуацию в нашей стране, но вопрос, который мне надо с вами обсудить просто архиважный.
Максим не сразу смог вернуться к реальности, а Катя была в замешательстве от такого наглого поведения незнакомого старика и не смогла ответить ничего членораздельного. Максим никогда раньше не видел этого человека. На ребят смотрел бодренький старичок лет 65. Он был почти полностью лысый, лишь по бокам остались пряди седых волос, но, как ни странно, это ему шло. Ни усов, ни бороды он не носил, легонькая клетчатая рубашка гармонировала с синими джинсами и белыми туфлями.
– Могу я присесть? – нагло спросил неизвестный.
Старичок не стал дожидаться ответа и сел на лавочку рядом с ребятами. Незнакомец беззаботно закинул ногу на ногу и вальяжно развалился на скамейке. Вся его фигура выказывала непринужденность, граничащую с фамильярностью. Он беззаботно улыбнулся оторопевшим ребятам и, пока те не пришли в себя, представился:
– Меня зовут Геннадий Викторович.
– Я вас знаю? – спросил Максим.
– Вряд ли – пожал плечами Геннадий Викторович – Хотя вот ваши родители меня хорошо знают.
Максим с Катей переглянулись. Странный какой-то старик подумал Максим.
– Яблочко будете – Геннадий Викторович протянул фрукт ребятам – наиполезнейшая штука я вам скажу.
– Нет спасибо – помотал головой Максим.
– Хозяин барин, настаивать не буду – пожал плечами Геннадий Викторович и надкусил яблоко.
Старик поморщился и выкинул яблоко в кусты.
– Кажется, мне по ошибке вместо яблока лимон продали – улыбнулся старик.
– Что вам надо? – сухо спросила Катя.
Геннадий Викторович улыбнулся еще шире.
– Вы очень напористы, не любите пустых разговоров, переходите сразу к делу. Прямо как ваша мать, вы очень похожи.
Катя не поверила своим ушам. За всю свою жизнь, как бы странно это не звучало, она не встречала людей, которые знали бы ее мать, ровно также как и отца Максима. Только по рассказам Катиного отца, Николая Набатова, и мамы Максима, Татьяны Мироздановой, ребята и знали о своих погибших родителях. А сейчас неизвестный старик так между делом говорит что знает Катину маму.
– Откуда… вы знаете мою… маму? – запинаясь, спросила Катя.
– Я врач, и знал ее исключительно из-за своих профессиональных обязанностей.
– Но что вы за врач? И что вам от нас надо? – вступил в разговор Максим.
– Я занимаюсь душевными расстройствами, мое призвание дарить людям душевный покой, возвращать им трезвое мышление и реальное восприятие действительности. Именно поэтому я и решил с вами поговорить.
Геннадий Викторович смотрел Кате прямо в глаза с выражением скорби и сочувствия.
– Но моя мама умерла девятнадцать лет назад – тихо сказала Катя – о чем нам говорить.
– А я не о твоей маме хотел поговорить, у твоей мамы с психикой все было отлично.
– Но тогда… – начала была Катя, но Геннадий Викторович ее оборвал.
– Не перебивай, послушай, что я расскажу. Как ты знаешь, твой отец раньше был политиком, сама понимаешь, какая это лживая и черная работа почти у всех политиков бывают нервные срывы. Твой отец не был исключением, но обращаться за помощью он не хотел, и только регулярные требования жены убедили его обратиться ко мне. Я был лечащим доктором твоего отца, поэтому знаю и твою мать. С Николаем Набатовым не было ничего серьезного, мы быстро преодолели кризис и он вернулся к работе. Естественно все это было не официально, это испортило бы ему карьеру, документов, что он лежал в больнице, нет. И вот в 1991 году Николай Набатов снова становится моим пациентом. Смерть жены вызвала тяжелейший психоз с галлюцинациями и параноидальным бредом. Он утверждал, что сознание его жены запуталось во времени, что ее можно спасти только на «Прогрессе»…
У Кати закружилась голова, хорошо, что она сидела на скамейке, а то непременно бы упала. Только вчера ее отец говорил примерно то же самое. Могло ли так случиться, что ее любимый отец не в себе? Что у него душевное расстройство, а она даже не заметила? Нет, конечно, не могло… а вдруг все же могло? Катя погрузилась в свои мысли и некоторое время не слышала, что говорит Геннадий Викторович.
– …твой отец тогда еще был у власти, поэтому лечился он у нас неофициально, но я его предупредил, что политикой он больше заниматься не сможет. Не смотря на то, что он послушался меня и оставил эту грязную работу, я все равно не решился оставить его без присмотра, и вот до меня дошли слухи, что болезнь возвращается. Твой отец опасен даже для самого себя.
– Это ложь! – вскричала Катя – мой отец не сумасшедший!
– Никто и не говорит что он сумасшедший – спокойно возразил Геннадий Викторович – просто вы должны знать, что находитесь в опасности. Сейчас у твоего отца приступ, он становится непредсказуемым. Есть один инцидент… я не хочу вас шокировать юная леди, но ваш отец в результате нервного срыва стал виновен в гибели одного человека…
– Этого быть не может! – вскричала Катя – мой отец не убийца!
– Увы, на фоне нервного срыва люди могут сделать что угодно, даже убить лучшего друга. Твой отец думал, что нашел виновного в смерти твоей матери и решил отомстить, он…
– Вы больной – перебила старика Катя – это вам нужна помощь, мой отец никого не убивал!
– И кого же, по-вашему, убил Николай Набатов? – вкрадчиво спросил Максим.
Почему-то Максим был уверен, кого именно назовет полоумный старик, но он все же хотел дать старику шанс, убедиться, что еще не все потерянно. Катя же была вне себя, чтобы скрыть дрожавшие руки, она зажала их коленями. Девушка тяжело дышала, словно после долгого бега, а на бледном лице нездоровым огнем горели темно-карие глаза.
Старик заговорил не сразу. Подумав с полминуты, он начал:
– Катерина вы должны понимать, что психическое расстройство - такое же заболевание, как и все другие. Нет причин стыдиться того, что эта болезнь проявилась в вашей семье. Болезнь имеет биологическое происхождение, т.е. возникает в результате нарушения обмена ряда веществ в головном мозге. Страдать психическим расстройством - примерно то же самое, что болеть язвенной болезнью или другим заболеванием. Душевная болезнь не является признаком моральной слабости. Но, тем не менее, вы должны понимать, что Николай Набатов опасен и ему необходима помощь…
– Кого, по-вашему, убил Николай Набатов? – повысив голос, повторил вопрос Максим.
– Самое главное не ходите на «Прогресс» – Геннадий Викторович заговорил быстрее – это что-то вроде навязчивой идеи для Николая Набатова, вы в безопасности в любом месте, кроме «Прогресса», чтобы не случилось вам нельзя там…
– Кого убил Николай!? – вскричал Максим.
Геннадий Викторович вздохнул, затем выпрямился и, глядя Максиму прямо в глаза тихо произнес:
– Алексея Мирозданова.
Именно это и ожидал услышать Максим. Николай не мог убить отца Максима, это противоречила здравому смыслу, логики и вообще это было невозможно. Анна и Алексей умерли в один день. Николай Набатов всегда поддерживал семью Максима, всегда им помогал, ни разу за все время парень не заметил за Катиным отцом странного поведения.
Хотя с другой стороны отцы Кати и Максима действительно были политиками и по работе их отправили в командировку на «Прогресс». Что там случилось, не знает никто, все сведения засекречены. Несмотря на то, что Николай Набатов тоже был в тот момент на «Прогрессе» он ничего никогда не рассказывал. Катя с Максимом знали только то, что их родители умерли в результате химического отравления.
Пока Максим размышлял над ответом Геннадия Викторовича цвет Катиного лица преобразился из бледно-зеленого в ярко-красный. Девушка молниеносно вскочила со скамейки и, развернувшись лицом к Геннадию Викторовичу, задыхаясь от ярости, просипела:
– Вы… чокнутый старый… фантазер, мой отец никогда бы не убил Алексея!
Во взгляде девушки было столько злости и ненависти, что любой на месте Геннадия Викторовича провалился бы сквозь землю или убежал без оглядки, лишь бы не видеть эти глаза. Но старик был абсолютно спокоен и невозмутим. Максиму показалось, что еще мгновенье и девушка бросится на старика, но этого не произошло, Катя круто развернулась на каблуках и быстро пошла прочь от чокнутого старика.
Когда Максим осознал, что случилось, Катя уже была в десяти метрах от него. Не сказав ни слова старику, и даже не посмотрев в его сторону, парень бросился вдогонку, за Катей.
Геннадий Викторович выглядел совершенно спокойным, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он с досадой смотрел на удаляющихся ребят.
– Глупая была затея – буркнул он себе под нос, доставая сигарету.
– Я с вами согласен – раздался густой низкий бас.
Геннадий Викторович вздрогнул, он узнал, кому принадлежит этот голос, это был Фунус. Старик не знал настоящего имени этого человека, да и никто не знал. Фунус имел внушительную комплекцию, просто настоящий Илья Муромец, он легко мог согнуть металлическую арматуру голыми руками.
Фунус был членом одной очень влиятельной международной организации, которая именовала себя «информационным синдикатом». Хотя официально синдикат не существовал, знали о нем очень многие. Разумеется, знали и спецслужбы, но они не только не боролись с синдикатом, но даже зачастую прибегали к его помощи. Синдикат занимался сбором и продажей информации любого рода, там работали настоящие профессионалы. Организация потому и имела статус синдиката, что в нее входило множество ведомств, в том числе и силовых.
Фунус осуществлял силовой вариант сбора информации, но организация также предоставляла возможность нанимать профессионалов для выполнения черной работы, за баснословные деньги. Но оно того стоило. Наемники были великолепно обучены и имели самую современную экипировку.
Геннадию Викторовичу посчастливилось в свое время спасти Фунусу жизнь, и вот теперь, когда старик решил остановить Николая Набатова, он без проблем получил в свое распоряжение небольшой отряд во главе с Фунусом.
О встрече старик с командиром не договаривался, а значит, ничего кроме неприятностей это не могло предвещать.
– Чем обязан? Мы же договорились, что до операции на «Прогрессе» я вас не увижу.
– Сделка отменяется – холодно сказал Фунус – приносим свои извинения и так как отказ происходит по нашей вине, деньги вернем в полном объеме и более того у вас есть право на один бесплатный заказ.
И не добавив больше ни слова, Фунус развернулся и направился прочь.
– Стойте! – Геннадий Викторович вскочил со скамейки – почему вы отказываетесь?
Атлет остановился и, повернувшись к старику, с ухмылкой сказал:
– Направьте официальный запрос.
– К чему формальности – подходя к Фунусу, сказал Геннадий Викторович – я тебе предлагаю сделку, ты отвечаешь на пару вопросов, а все деньги, которые возвращает мне синдикат перейдут единолично тебе, и не забывай, за тобой должок.
– Я помню – серьезно сказал Фунус – поэтому и пришел сам, по нашим правилам послание тебе на телефон должно было прийти, никаких личных контактов.
Геннадий Викторович с сомненьем посмотрел на командира. Старик тщательно готовился к сегодняшнему дню, он знал, что Николай Набатов по указке своего боса, Лихачева, заманит сегодня Максима и Катю на «Прогресс». Поэтому и нанял команду профессионалов, поэтому и закупил самое совершенное оборудование, поэтому и зарегистрировал симку на подставное лицо, используя все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Поэтому никто, НИКТО не мог знать про существования нового номера.
Фунус усмехнулся.
– Ты меня удивляешь, я работаю в организации, которая знает все про всех. Неужели ты думаешь, мы не знаем номер твоего сотового, оформленного на имя Бабуриной Ольги Игоревны?
Геннадий Викторович опешил, и ошалело уставился на Фунуса. Старик действительно был уверен, что номер не знает никто. Наемник улыбнулся, довольный произведенным эффектом.
– Ты можешь задать два вопроса – переходя на деловой тон, сказал Фунус.
Справившись с собой, старик спросил:
– Почему синдикат отказался выполнять задание?
– Сюда едет Лихочев, более того он упоминал «Прогресс».
– Лихочев член «Римского клуба»?
– Да – помедлив, ответил Фунус – на этом твои пара вопросов закончились.
И больше не добавив ни слова член «информационного синдиката» быстрым шагом пошел прочь из парка, оставив Геннадия Викторовича в полном смятении.
В глубокой задумчивости он вернулся к скамейке и сел на нее. Старик был ошеломлён и удивлен, что сюда едет сам Лихачев. «Неужели он не может доверить это своей шестерке, Николаю Набатову» – думал Геннадий Викторович.
Неожиданно зазвонил телефон, Геннадию Викторовичу понадобилась минута, чтобы понять, что звонит его сотовый. Побледнев, он вытащил из кармана военный коммуникатор российского производства «Кулон», водонепроницаемый и защищённый от магнитного излучения карманный компьютер.
Геннадий Викторович был уверен, что это не из синдиката. А если так, то всем его усилиям по анонимности грош цена. Как и ожидалось, номер был не знаком. С самым нехорошим предчувствием старик ответил на звонок.
– Максим и Катя будут на «Прогрессе» сегодня полдвенадцатого, жди их в корпусе номер семь, в кабинете Черняева – неизвестный говорил уверенно и спокойно.
– Откуда мне знать, что это не ловушка? – осторожно спросил старик.
Неизвестный усмехнулся в трубку и ответил:
– Здоровое недоверие – это хорошая основа для совместной работы
– Вы даже не подозреваете, как вы правы – сглотнув слюну, сказал Геннадий Викторович.
– Как знать, может быть, и подозреваю – снова ухмыльнулся неизвестный и отключился.
Геннадий Викторович еще минут пять вслушивался в тишину, он никак не мог оправиться от шока.